Время ходит к этапу с этапа,
И не раз ещё сменится власть.
Дочка спросит: «Ты помнишь ли, папа,
Год, когда я на свет родилась?»
Год, когда позабыты уроки,
Что учили мы все наизусть,
Беспощадный, нелепый, жестокий.
«Проходили уже? – Ну и пусть!»
Как не помнить? Страницею смерти
Он в анналы войдёт навсегда,
Кем-то порван на «верьте – не верьте».
Станешь правду искать, и тогда
Я возьму тебя в город на Волге
(Ты узнаешь потом, для чего).
Путь покажется трудным и долгим –
Потерпи, это стоит того.
Видишь тополь, листвою увитый?
Не согнувшись от вражеских зол,
В день, решивший историю битвы,
Словно символ Победы, зацвёл.
С замирающим сердцем к истоку
Волгоградцы идут каждый год:
Вопреки отведённому сроку,
Он, как прежде, растёт и живёт.
Мера есть лишь одна, не иная –
Мера жизни, где правда, где ложь.
Ты молчишь, тихо смотришь, но знаю:
Ты поймёшь, непременно поймёшь.
В этом взгляде, прозрачном и чистом,
Бьётся память, что выше наград.
Всем на свете тиранам, фашистам
Будет карою свой Сталинград…

памяти кинорежиссёра
Леонида Нечаева

Как только гаснет солнца лучик,
Часов чуть слышен мерный стук,
Я достаю заветный ключик
И открываю свой сундук.
Как будто отданный в наследство,
Добром спасённый от огня,
Он в милое смешное детство
Хотя б на миг вернёт меня.
Вдали от суетного крика
Предельно истины просты:
У куклы юного Патрика
Я нахожу свои черты.
Без звона золотой монетки,
Без заклинаний, на глазах
Вдруг оживут марионетки,
Сюжет забытый показав.
Свежа, как прежде, и не смята,
В ладонях роза задрожит.
Так часто нежным ароматом
Она спасала нас от лжи.
Она была совсем сухая,
А у Марселлы ожила…
Полночный город, затихая,
Забыл тревожные дела…

Вновь чудо сложено в коробки.
Душа прозрачна и чиста.
По крышке водят пальцы робко,
«Не покидай», — твердят уста.
«Всё то, что дорого и свято,
Не дай обманом подменить.
Пусть крепко держит, как когда-то,
Надежды тоненькая нить.
Всему, что ложно и неясно,
Не дай попасться на крючок.
Пусть не остынет, не погаснет
Очаг. Храни его, сверчок!»…

А в колыбели спит дочурка
Счастливой самой из принцесс –
То глубоко, то очень чутко.
Во сне увидит край небес,
Где, выше, чем леса и горы,
Улыбкой светится звезда –
Душа волшебника, который
Нам дарит сказку. Навсегда.

На пределе и струны, и нервы,
А иначе ведь не по-мужски.
Каждый день – как последний и первый,
Пульсом стрелок колотит в виски.
И просить ли коней: «Не так быстро»?
Пусть несутся вперёд во всю прыть!
Пониманье – как вспышка, как выстрел:
Что ты, Гамлет? Конечно же, «быть»!
Что, судьба? Безо всяких там «либо»
Всё вернёшь – где-то после – с лихвой!
И другие прошепчут: «Спасибо!
Ох, спасибо за то, что живой!»
Ах, оставьте «не слишком ли скоро?»!
Есть иной, внеземной перевал.
Просто снова позвали те горы,
На которых ещё не бывал…

Художник — О. Овечкина

Калачом свернувшись у окошка,
Тихо дремлют двое – я и кошка,
Притомившись каждый от забот.
С нею мы, наверное, похожи:
Я во сне потягиваюсь тоже,
А порой мурлычу даже. Вот.
Я дремлю, поджав по-детски ножки,
Так же лапки согнуты у кошки,
И такая мягкая кровать!
Нам вдвоём совсем не тесно даже,
Вам друзья, мы с нею честно скажем,
Что пока не хочется вставать….

художнику Владимиру Горбушину

Разминая мягкий хлеб в ладошке,
Чуждый громким званьям и чинам,
Друг художник щедро сыпал крошки
Голубям – несносным ворчунам.
«На, попробуй сам, своей рукою.
Вот увидишь – отойдёт беда.
В этом столько счастья и покоя.
В этом правда». И теперь всегда:
Если усомнюсь в Любви и Вере,
А Надежда скрылась меж страниц,
Я присяду на скамейку в сквере
И начну кормить с ладони птиц.

навеяно посещением форума «Пилорама-2010»

Подбирая решение кода
Дни за днями и к году от года,
Встретил каждый из нас свой рубеж.
Мы слагали по буквам «с-в-о-б-о-д-а»,
Помещая себя в это «меж»,
Возводили решётки и стены,
Напрягали и мысли, и вены;
Нет бы просто – дышать и любить…
Каждый волен и в выборе плена,
Каждый волен и вольным не быть.
Что ж, наверное, так интересней,
И свободнее тем, чем протестней,
Разрывая придуманный круг…
Я хочу лишь, чтоб было известно,
Что услышу: «Я рядом, мой друг»…

Я буду здесь, пока в открытом взгляде
Смогу прочесть, что это всё не зря,
В ответ себя без устали даря
И не мечтая об иной награде.

Я буду жить, пока чуть-чуть теплее
От этого кому-то, лишь одним
Подобным осознанием храним,
В ответ ни сил, ни света не жалея.

До той поры неведомой, покуда
Быть нужным — вот спасение от бед,
Не отступая ни на шаг в ответ,
Я буду здесь, я буду жить, я… буду!

Меж друг на друга похожих
Вечно спешивших прохожих
Брёл одиноко я тоже,
Снегу подставив лицо.
Падал он, белый и липкий,
Вдруг под касанием зыбким
Чьей-то случайной улыбки
Мыслей разжалось кольцо.
Нужно-то — мелкая кроха,
Чтобы понять: всё неплохо,
Новым приветствуя вдохом
Города серый излом.
И ничего нет дороже:
Просто почувствовать кожей,
Как незнакомый прохожий
Делится щедро теплом.

Неукротимой непонятной силой
Внутри волна, что рвётся из груди.
В ней то, что есть, что будет, и что было,
И ей уже не скажешь: «Погоди,
Покуда разобьёт холодный разум
Тебя на струи бесполезных слов» -
Отчаянно, стремительно, и разом,
С энергией бушующих валов,
Смешную грусть и яростную нежность –
Всё то, что в мире существует врозь, -
Сомкнув в одну кипящую безбрежность,
Она вот-вот пробьёт меня насквозь
И хлынет нескончаемым потоком,
Круша преграды на своём пути,
Ко всем, кого на свете одиноком,
Наверное, сумел бы я спасти.

Чем звонче, тем сильнее натяженье,
Тем тоньше и, наверное, больней,
До крика, до отчаянного жженья,
И целый мир сосредоточен в ней.
Ещё полшага до заветной грани,
Предел всё ближе, страшный, роковой,
И вот уже, до крови пальцы раня,
Оборвалась – и нет как таковой.
И лишь два слова: «было» и «не стало»,
И пустота внутри, и как-то жаль.
Наступит осознанье запоздало:
Всё в этом мире хрупко, даже сталь.