«Весь мир – театр,
И все мы в нём актёры».
У. Шекспир

фото — В. Горбушин

«Весь мир – театр, и все мы в нём актёры».
Увы, так часто истина сия,
Своею правдой ослепляя взоры,
Открыть способна сущность бытия.

И днём, и ночью, каждую минуту,
На сцене чьей-то жизни постановка.
Но только репетиции не будет.
Импровизация. Слова без подготовки.

Любым словам, лишь было бы желанье,
Придать значенье разное возможно.
Найдётся ли потом им оправданье?
Сказать – легко, а всё исправить сложно.

Театр, актёры. Костюмы, маски, грим.
Колышет ветер безразличья флаг.
И завтра будет столь неповторимым,
«Сегодня» не такое, как «вчера»…
Билеты проданы. И, стало быть, аншлаг.

Меж друг на друга похожих
Вечно спешивших прохожих
Брёл одиноко я тоже,
Снегу подставив лицо.
Падал он, белый и липкий,
Вдруг под касанием зыбким
Чьей-то случайной улыбки
Мыслей разжалось кольцо.
Нужно-то — мелкая кроха,
Чтобы понять: всё неплохо,
Новым приветствуя вдохом
Города серый излом.
И ничего нет дороже:
Просто почувствовать кожей,
Как незнакомый прохожий
Делится щедро теплом.

На ступенях маленькой церквушки,
Где покой божественный царит,
Просит хлеба бедная старушка,
Кто подаст — крестом благословит.
Кто-то, проходя, её осудит:
«Лучше б снег у дома разгребла,
От тебя, седая, не убудет,
Ты своё на свете отжила…»
Поглядит старушка со смиреньем
Им во след, и горестно вздохнёт.
У неё сегодня день рожденья,
Только вряд ли кто-то поднесёт…

Неба синие глаза
Скроет вечер под вуалью;
Опустел просторный зал.
Со своей смешной печалью
Он бредёт домой один,
Белый клоун, трагик светлый,
И огнём цветных витрин
Вновь душа его согрета.
Боль и счастье, слёзы, смех -
Эта грань неуловима.
Для забавы, для потех
Он страдает грустью мнимой.
Это в шутку, не всерьёз,
Да кому какое дело?
И, стерев потоки слёз,
Улыбнётся клоун белый.

Всем пермским рокерам и их репетиционным каморкам в ДК Калинина

«Знать бы мне лишь одно:
В мире ослеплённых тьмой
Может солнцем показаться
Пламя от свечи…»
Кипелов, «Пророк»

Холод и мрак подземелья,
Мертвенный свет фонаря –
Это убогая келья,
Это приют бунтаря.
Кто он, глашатай протеста,
Века иного пророк?
Стали ему Эверестом
Грязные своды берлог.
Лгут боевая раскраска,
Гневный воинственный крик –
Под устаревшею маской
Сытый скрывается лик.
Всё уже сказано, спето,
Но, безнадёжно слепа,
Спутав с луной блеск монеты,
Бешено воет толпа.
Я ошибался, когда-то
Той же гонимый волной,
Видел в притворщике брата,
Думал, мы крови одной.
Вот потому странной болью
Колет дыхание строк…
Боль отпускаю на волю.
Видимо, разный наш рок.